После тяжелейшего ДТП Лев Садаев ждет помощи
Ему необходимо пройти реабилитацию в Германии, чтобы окончательно прийти в ясное сознание
Вы верите в чудеса? Я не верила, пока не узнала историю батайского подростка, который выжил в страшнейшем ДТП. Врачи говорили - не жилец, родители и близкие молились. Через месяц мальчик вышел из комы и не за горами тот день, когда он придет в ясное сознание.
Десять степеней защиты
В областной детской клинической больнице я впервые. Пост на въезде во двор больницы, проверка документов, еще один пост с рамкой металлоискателя при входе в само здание. Перед рамкой в креслах у кофе-автомата сидят подростки, что-то бурно обсуждают, один из них в домашних тапочках. Меня просят одеть маску и бахилы: «У вас может быть инфекция». Прохожу в отделение неотложной помощи. Все чисто до хруста. Изредка из палат доносится детский плач, взволнованные голоса мамочек.
- Вы, наверное, Юлия? – прерывает ход моих мыслей невысокая брюнетка с короткой стрижкой. – Я Елена, мама Левы. О, как вас экипировали, но при нашем состоянии и этого мало.
Я надеваю специальный хирургический халат, только после этого прохожу в бокс.
- А Лева рассказывал о вас, еще до аварии… Вы писали о нем и его друзьях.
- Лев, к нам Юля Макарова пришла, из газеты, помнишь?
Мальчик без движения лежит на кровати в окружении трубок и аппаратов. В руке мячик «ежик». Я сажусь ближе и вижу, что взгляд осмысленный. Елена просит сына поморгать.
- Ну хоть раз, сыночек?
- Смотрите, даже шутит - Лева быстро быстро начинает моргать, мол, довольны я - вас слышу.
- А теперь смотрите - Елена проводит пальцем по стопе сына. Лева недовольно жмурится...- Он все слышит, видит, чувствует, организм не потерял связи с мозгом, но... чтобы он "вернулся" нужна реабилитация.
Авария
- 1 июля, когда произошла авария, нас с мужем не было в городе. Мы были в Казахстане. В первый раз за пять лет мы решили поехать в отпуск, навестить могилу моей матери. Когда уже возвращались, остановились у озера, по воде которого можно идти пешком, настолько вода соленая. Мы фотографировались, снимали на камеру, и вдруг звонок от родительницы одноклассника Левы. Я сбрасываю, потому что роуминг бешеный, она набирает снова. Поднимаю трубку с раздражением, а она говорит: «Леву сбила машина». А у меня сердце абсолютно спокойно. Перед выпускным одноклассницу Левы тоже сбила машина, но на празднике она так отплясывала… Может быть, поэтому я не восприняла сразу все всерьез. Старший сын сразу же вылетел в Батайск. Звонит, плачет, сказать толком ничего не может. Мы с мужем заказали билеты через Москву, потому что по-другому просто невозможно было быстро попасть домой. Уже позже звонили из полиции и объяснили, что авария произошла недалеко от нашего дома, Лева встретил знакомого на мотоцикле и попросил подвезти его один квартал, а на перекрестке они врезались в машину. Лев был без шлема и после столкновения пролетел еще метров 10-15. Получил «сочетанную черепно-мозговую травму и ушиб ствола головного мозга», а это самый тяжелый вид травмы. Было повреждено около 40 процентов поверхности мозга, множественные ушибы и размозжение вещества головного мозга. Водитель получил травмы средней тяжести, поскольку был защищен шлемом. Когда услышали мою фамилию, замялись и ничего определенного говорить о его состоянии не стали.
«Не отпускай меня!»
Единственный врач, по словам Елены, который поверил в то, что Лева будет жить, - нейрохирург Сергей Николаевич Игнатов.
- По местному времени операция началась в 10 вечера. В это время я сидела у родственников в Оренбурге в ожидании первого самолета и молилась, писала сотни писем Леве на электронную почту и «ВКонтакте», у меня на рабочем столе ноута фото, где Лева крепко обнимает меня. Я без устали шептала: «Лева, только не отпускай меня, держи крепче». Боялась оторвать глаза от монитора. Я знала, что вселенная поможет. Мне казалось, что я невидимыми нитями писем держу сына. Я знала, что он меня слышит… - в этот момент нашей беседы Лева начал улыбаться, длинные ресницы то опускались на щеки, то поднимались снова…
- А на другом конце страны перед отделением реанимации собрались все наши родственники, Левины друзья, знакомые. Говорят, было не меньше сотни человек. Но их не прогоняли, даже, наоборот, Сергей Николаевич сказал: «Ваша поддержка ему очень нужна», - вспоминает женщина. - В два часа ночи по местному времени Сергей Николаевич вышел из операционной и сказал, что операция прошла успешно, при таких травмах, как у Левы, редко идет все как по учебнику, но это как раз тот случай. Вы не представляете, что я пережила за ту ночь. Я даже в такси, а потом в самолете боялась выпустить телефон с фото сына. Посадка была такой ужасной, я молилась: «Господи, если мне суждено разбиться, только не сейчас, меня ждет сын, я ему нужна!» Мне казалось, что я прилечу и все решится. Я все могу.
«Прощайтесь»
В палату к Леве Елену не пустили, сказали, что сейчас он должен бороться за свою жизнь сам. Врачи сделали все, что могли. То, что Лева выживет, – один случай из ста. Потянулись долгие пять дней ожидания.
- Только через три дня меня пустили к сыну, как я поняла по лицу врача – попрощаться: «Завтра у вас может и не быть!» Леву не было видно за грудой аппаратов и трубок, только грудь поднималась и опускалась. В страхе, что меня выгонят, я через стекло так быстро молилась, что губы не успевали выговаривать слова. И когда меня вывели из реанимации, от двери я так и не смогла отойти.
В это время за Леву молилось полмира - Казахстан, с десяток городов в России, где живут друзья и родственники Садаевых, Тайланд, Германия, Израиль, Турция.
- Мы подняли всех, просили не денег, а молиться. Бог не сможет оставить такую кучу народа, - вспоминает Елена. - На четвертый день мы поехали в храм Преображения Господня в Обуховскую, помолиться. К нам вышел отец Николай и сходу сказал: «Он будет жить, даже не сомневайтесь и не переживайте».
Через пять дней из батайской ЦГБ Льва перевели в областную клиническую больницу. Первое время он был в реанимации, где заведующий каждый день мне говорил: «Вы понимаете, что у него угроза жизни?»
-Я понимала, что должна была это понять, но не понимала. Я надеялась, только на врачей, а они: «На Бога надейтесь, мы только делаем все от нас зависящее». Три недели Лева был на искусственной вентиляции легких и сильнейших препаратах. Как только он впал в кому, меня начали пускать в палату, потому что он очень сильно на меня реагировал, сначала поднималось и опускалось давление, потом он засыпал. Через месяц я стала замечать, что он начал приоткрывать глаза, шевелить губами.
Скитания
Лева начал выходить из комы и перешел в вегетативное состояние. Его перевели в отделение хирургии, в палату, где было пять детей с мамами. Елене пришлось учиться ухаживать в экстремальных условиях. Состояние мальчика резко ухудшилось, появились инфекции, которые трудно вылечить до сих пор. Через три дня Леву забрали назад в реанимацию. Где угрозами, где уговорами Елена добилась отдельной палаты в неврологии. Все усилия были отброшены на три недели назад.
- Состояние Левы врачи называли как апаллический синдром (это уже не кома, но и не ясное сознание, есть только реакции на внешние раздражители). В этом отделении мы провели два месяца, на протяжении которых велось очень серьезное лечение. Спасибо всем врачам за их тяжелый и кропотливый труд. Появилась положительная динамика. Но возникла другая проблема – синегнойная палочка, чрезвычайно сложная в лечении. Поэтому нас перевели в инфекционное отделение, где мы и находимся сейчас. Скоро нас должны выписать домой.
Что дальше?
Для таких тяжелых больных, как Лева, которые прошли через все это, существуют реабилитационные программы в специальных центрах. При помощи спецметодик, оборудования и препаратов людям помогают вернуться к жизни, заново обучая их взаимодействовать с другими людьми и окружающим миром. Сейчас Лев сохраняет положительную динамику, но тем не менее самим тут не справиться.
- Чем больше времени проходит, тем меньше шансов вернуться к нормальной жизни, поэтому сразу после выписки домой мы займемся сбором документов и будем подавать заявку в реабилитационный центр, - рассказывает Елена. - Такие центры есть и у нас, но по многочисленным рекомендациям мы выбрали Германию, там качество на порядок выше из-за многих факторов, включая тот, что некоторые лекарства просто недоступны в нашей стране. Точная сумма пока не известна, ориентировочно потребуется от 2 миллионов рублей, к сожалению, такую сумму нам сразу самим не собрать, кроме этого, есть множество текущих расходов. Мы просим вашей помощи уже сейчас, потому что после регистрации и одобрения от реабилитационного центра у нас будет небольшой промежуток времени, чтобы оплатить и приступить к лечению.
Прощаясь с Еленой, мы вышли на улицу. Накрапывал дождь. Елена вытащила из пачки тонкую сигарету и наспех закурила.
- Знаете, что я поняла за время болезни Левы? То, что все наши желания настолько пусты – машины, квартиры, деньги. Главное - здесь, в сердце, твои дети, их здоровье и жизнь. Многие говорят мне, что мы несчастливые. Неправда. Я счастлива оттого, что мой ребенок жив и обязательно будет здоров.