Столица советской Украины была захвачена гитлеровскими войсками на третий месяц Великой Отечественной войны. 26 сентября 1941 года последние солдаты Красной армии, оборонявшие город, по приказу советского командования покинули его.
Отбить Киев назад советским войскам удалось только через два года. В сентябре 1943 года войска Воронежского фронта (в дальнейшем – Первого Украинского фронта) захватили плацдарм на правом берегу Днепра и дважды предпринимали попытки освободить город. В конце месяца началась подготовка к полномасштабной операции.
1 ноября началось наступление, а через два дня в бой вступили основные войска Первого Украинского фронта. Подразделения 38-й и 60-й армий и Пятого гвардейского танкового корпуса преодолели от 5 до 12 километров. В результате к вечеру 3 ноября 240-я стрелковая дивизия уже вступила в пригород Киева под названием Пуща-Водица.
Еще через сутки в сражение вступили Первый гвардейский кавалерийский корпус и Третья гвардейская танковая армия, а 237-я стрелковая дивизия смогла форсировать Днепр в районе острова Казачий – напротив сел Вита-Литовская и Пирогово в 15 километрах к югу от Киева. Здесь советские войска смогли перекрыть шоссе, и фашистские части не смогли перебросить подкрепление ближе к городу.
Уже утром 5 ноября захватчики начали отходить из украинской столицы.
6 ноября 1943 г. советские войска освободили Киев от немецкой оккупации, которая длилась 778 дней. Вот воспоминания очевидцев о боях за столицу Украинской ССР.
Из письма немецкого доктора Бехтлоффа, батальонного врача 1-го батальона 248-го пп 88-й пд:
«…» 5.11. С началом сумерек мы отходим и почти последними проходим из Киева на юг. Ночью мы маршируем все время на юг, чтобы избежать северной клешни-охвата русского.
6.11. Незабываемый день! В 7 часов мы с нашим полком натолкнулись на врага. Итак — окружение! В первой половине дня попытка прорыва. Эти полчаса были самое мерзкое, что я пережил до сих пор в России. О деталях я не могу писать. Нас оплевывали со всех сторон 11-тью танками. У нас такое называется «играть в дикого кабана» (прим. — т.е. добивать загнанного зверя).
И действительно: с нами играли в «дикого кабана». Так или иначе: кто, будучи раненым, мог бежать на своих двоих, тот, возможно, прорвался. Естественно лишь с самой жизнью и тем, во что был одет. Таким везунчиком оказался я.
Как, останется для меня навсегда загадкой… Многие остались [там], например, командир пехотного полка, полковой врач, наш [батальонный] командир со своим адъютантом и многие другие. Лес в двух километрах был для прорвавшихся поначалу спасением. По капле собирались люди, чье число (пехотный полк плюс артдивизион) достигло около 200. Под искусной командой полкового адъютанта мы спешили под покровом леса дальше — позади, напирая, русский. Мы побрели через лесное болото, погружаясь [в грязи] по колено, пока в конце концов темнота нам не позволила в 16 часов выйти на открытую местность. Всю ночь мы маршировали так быстро, как могли, пока мы не встретили немецкие линии. По оценке это должно было быть в Василькове. Но нет! Наша разведгруппа доложила: «Васильков уже занят русским». Так мы вынуждены были красться под покровом ночи в обход Василькова. После очень трудного марша это нам в конечном счете удалось, и с рассветом — в 5 часов — мы были за заградительной линией одной из дивизий.
Из воспоминаний Маршала Советского Союза К.С. Москаленко:
Вечером 5 ноября, когда я возвратился на командный пункт, чтобы отдать дальнейшие распоряжения войскам, позвонил по телефону Николай Федорович Ватутин. Он сообщил, что только что разговаривал по ВЧ с И.В. Сталиным.
— Верховный приказал передать, что доволен ходом операции, и высказал пожелание скорее освободить Киев.
Закончив разговор с командующим фронтом, я вместе с группой офицеров немедленно выехал в штаб 50-го стрелкового корпуса генерала С.С. Мартиросяна. Уточнив последние данные обстановки, мы поехали в штаб 167-й стрелковой дивизии генерала И.И. Мельникова, находившейся в районе кинофабрики.
Отсюда было ближе всего к центру Киева. Поэтому, добравшись до Мельникова, я приказал ему не приостанавливать наступление и ночью. Тут же наша группа вместе с частями дивизии и армейским танковым полком двинулась вперед.
И вот мы уже в Киеве. Вокруг шли бои, гремела артиллерия, пылали дома, среди которых я с болью увидел и здание университета, подожженное гитлеровцами. Да, еще шла борьба, ожесточенная, кровопролитная.
Двигаясь вслед за танками, мы добрались, наконец, по бульвару Шевченко до Крещатика. Там нас неожиданно встретили большие группы восхищенных, сияющих киевлян. Вокруг рвались снаряды, свистели пули, а жители города плотным кольцом окружили наши машины и бурно выражали свою радость.
В 4 часа утра 6 ноября, возвращаясь обратно, я заехал в штаб 50-го стрелкового корпуса, расположившийся в Святошине, и оттуда доложил командующему фронтом о взятии Киева. Н.Ф. Ватутин, видимо, усомнился, так как спросил:
— Кто вам об этом доложил?
Узнав же, что я только что сам побывал на Крещатике, он несказанно обрадовался:
— Выходит, можно докладывать товарищу Сталину?
— Да, — твердо ответил я, — можно докладывать об освобождении Киева.
Охваченные высоким наступательным порывом, воины 51-го стрелкового корпуса совместно с частями 5-го гвардейского танкового корпуса, 1-й чехословацкой отдельной бригадой и 167-й стрелковой дивизией 50-го стрелкового корпуса к 4 часам утра 6 ноября полностью освободили Киев».
По информации rubaltic.ru
Фото: d-kvadrat.ru
