В этом году исполняется 83 года с момента одной из величайших трагедий в истории
Змиевская Балка – место самого массового уничтожения евреев на территории нашей страны. Здесь в 1942 году германскими оккупантами были расстреляны и умерщвлены разными способами более 27 тысяч жителей нашего города, в основном евреев – стариков, женщин, детей. Сейчас на месте трагедии находится мемориальный комплекс.
Воззвание о регистрации
Как мы хорошо знаем, в ходе Великой Отечественной войны фашистские войска захватывали Ростов-на-Дону дважды. Первая оккупация была кратковременной (17—28 ноября 1941), так что организовать массовое истребление евреев нацисты не успели, хотя и тогда во время расправ с населением около тысячи евреев были убиты.
Во второй раз Ростов-на-Дону захватили 24 июля 1942 года.
Первыми жертвами в Змиевской балке стали пленные красноармейцы – всего примерно 300 человек. 5–6 августа 1942 года они по приказу фашистов вырыли большие ямы и рвы, после чего были там же расстреляны. Но самые массовые убийства оказались впереди.
4 августа фашисты издали приказ об обязательной регистрации всех евреев. Однако большинство его проигнорировало.
Как пишет ростовский краевед Евгений Вениаминович Мовшович в своем исследовании «Холокост в Ростовской области: уничтожение евреев на Нижнем Дону и в Восточном Приазовье», 9 августа было опубликовано воззвание некоего совета еврейских старейшин во главе с доктором Лурье от имени шефа зондеркоманды СС 10-а Герца к еврейскому населению города. Требовалось явиться 11 августа к 8 часам на 6 сборных пунктов для организованного переселения в особый район. Так евреям обещали защиту и работу. В противном же случае гарантировать предотвращение участившихся в последнее время фактов нападения на еврейское население никто не мог.
Предписывалось иметь при себе документы, деньги и ценности, ключи с биркой и адресом (подлежали сдаче на сборных пунктах), ручной багаж. Сообщалось, что о доставке остального имущества будут даны дополнительные указания.
Воззвание с указанием сборных пунктов расклеили на заборах и домах. Чтобы не вызывать преждевременных подозрений, регистрация велась по трем спискам. В один записывали трудоспособных евреев, особо отмечая врачей и ученых; в другой — нетрудоспособных; в третий — имеющих в составе семьи неевреев или крещеных евреев.
«Граждане, не волнуйтесь!»
С утра 11 августа толпы ничего не подозревающих людей потянулись на сборные пункты. Там несчастных хватали и пригоняли колоннами по 200 человек к месту казни у поселка 2-я Змиевка. Перед массовым истреблением местных жителей под угрозой расстрела обязали покинуть на следующие два дня свои дома, аргументируя это большими практическими стрельбами, но около 50 человек все же спрятались и стали свидетелями неслыханной расправы.
В исследовании «Холокост. Ростов. Факты» краеведы Е. В. Мовшович и Ю. А. Домбровский приводят воспоминания очевидцев страшных событий. О. В. Голова так описывала катастрофу: «В назначенный день евреи стали приходить целыми семьями и поодиночке. Были здесь и старые, и молодые, и дети, и подростки. Всего собралось около 1500 человек. Особенно много было пожилых и совсем престарелых. Многие – с грудными детьми. Люди были взволнованы, повсюду слышались возгласы: «Неужели нас убьют?» «Куда нас?». Среди сидящих евреев расхаживали русские предатели – полицейские и успокаивали тех, кто обращался к ним с вопросом: «Граждане, не волнуйтесь, с вами ничего плохого не сделают. Вы поедете за город, в отведенное вам место, будете там жить и работать».
Часов в 12 дня стали подъезжать крытые грузовые машины, куда немцы начали посадку евреев».
А вот что рассказывал свидетель Лео Маар, (этнический немец, работавший переводчиком обершарфюрера зондеркоманды СС 10А), давший показания по делу о массовых убийствах 11 августа 1942 года в Ростове-на-Дону в ходе судебного слушания, проходившего в 1966 году в Мюнхене: «Мы были уже некоторое время в Ростове, когда местные евреи, а также евреи из окрестностей, из разных областей должны были явиться в определенные места сбора. С наступлением утра прибыли для этого Цейнер, оберштурмбаннфюрер Зетцен и Хаймбах. Цейнер имел при себе лист, который он зачитал перед построившимися. В нем сообщалось, кто и с кем должен быть во время предстоящей экзекуции.
Всё происходило в одноэтажном доме. В памяти сохранились 3 помещения, в которых уже все, по-видимому, было подготовлено. В каждой комнате стояли один стол и один ящик. Остальные комнаты этого дома были пустыми. Делопроизводителем был обершарфюрер СС, который пострадал в Таганроге от возгорания пороха, имел на лице многочисленные черные точки. Я был к нему прикреплен, и он указал мне на место и сказал, что мне надо будет делать по роду моей деятельности. Он сказал: «Сейчас сюда будут входить люди. Скажи им, чтобы они на моем столе оставляли ценные вещи, а затем в углу комнаты они должны раздеться. Они должны пройти в банное помещение, переодеться в новую одежду и затем отправиться в трудовой лагерь». Эти слова я передавал приходящим сюда позже евреям, которых я должен был убедить, переводя эти слова.
Мужчин и женщин было намечено принимать раздельно.
Евреи входили в дом через заднюю дверь, в прихожей делились на мужчин и женщин с детьми. В то время как женщины проходили в нашу комнату, мужчины шли в соседнюю комнату. Я по указанию уже упомянутого обершарфюрера требовал, чтобы женщины свои ценные вещи, такие как кольца, часы, золото и деньги, клали на стол. Женщины большей частью делали это без всякого сопротивления, а сидящий за столом обершарфюрер эти вещи клал в стоящий возле него ящик. Я указывал женщинам, что надо идти в угол комнаты и там раздеваться. При этом надо было втолковать женщинам, что они должны это сделать и не стесняться. Женщины и дети должны были раздеться догола. И если кто-то не подчинялся, обершарфюрер ревел на меня и на евреев так, что те испуганно быстро раздевались, хотя они слов обершарфюрера не понимали. Одна сила звука пугала их.
Время, за которое евреи, в моем случае еврейки, сдавали свои ценные вещи и раздевались, длилось с раннего утра до вечера. Передо мной прошло более тысячи людей. Нам не дали времени перекусить ни разу. Я был удивлен, как много собралось украшений. Евреи имели при себе очень ценные вещи. Я вспоминаю одну пожилую женщину, которая сняла свой бюстгальтер и бросила его на пол. При этом было слышно, как зазвучали тяжелые предметы. Обершарфюрер приказал мне принести ему бюстгальтер, что я и сделал. Обершарфюрер разорвал его и нашел там целую кучу золотых рублей. Его озлобило то, что евреи имели так много золота.
Пешком и в «душегубках»
Колонны женщин с детьми и стариков по 200–300 человек, подгоняемые немецкими солдатами, направлялись пешком к Змиевской балке. Тех, кто по возрасту или болезни уже не мог идти, заталкивали в автомашины – «душегубки» или «газенвагены», оборудованы специально для отравления людей выхлопными газами. Многих детей умерщвляли также, смазывая им губы ядовитыми веществами.
Некоторым евреям удалось сбежать по дороге на Змиевку, а иным – даже прямо из ямы. Удивительно, что эти люди возвращались в свои дома в надежде на помощь друзей-соседей. Но находились предатели, которые сдавали немцам счастливчиков, рассчитывая заполучить имущество казненных.
В последующие дни полицейские с помощью таких бывших соседей отлавливали несчастных евреев, не явившихся на верную гибель или чудом спасшихся при расстреле и вернувшихся в свои дома.
Среди погибших в Змиёвской балке была известный психоаналитик Сабина Шпильрейн и две её дочери.
В настоящее время на месте развернувшейся трагедии находится мемориальный комплекс, воздвигнутый в 1975 году, к 30-летию Великой Победы. Авторами памятника стали архитекторы Норальд Нерсесьянц, Рубен Мурадян, скульпторы Евгения Лапко и Борис Лапко и Николай Аведиков, инициировавший установку монументальной композиции.
Ксения Жукова.
